Этой весной издательство Metamorphoses перевыпустило книгу писателя и медиапродюсера Александра Кушнира «Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока». Событие приурочили к 70-летию культового ленинградского авангардиста. Делимся отрывком о его музыке для кино.

VIII. Конструктор музыки

Я стараюсь писать музыку так, чтобы она переворачивала то, что на экране, вверх ногами.

Сергей Курёхин

В начале 1990-х немецкая авангардная художница Ребекка Хорн пригласила Капитана написать музыку к кинофильму про пациентку психбольницы, одержимую Бастером Китоном. В фильме Buster’s Bedroom, снятом самой Хорн, был задействован звездный актерский состав — от Джеральдины Чаплин и до Дональда Сазерленда. Впоследствии саундтрек Курёхина к Buster’s Bedroom выиграл приз Немецкой гильдии кинематографистов, к чему Капитан отнесся утилитарно. «Я теперь работаю с Голливудом», — с непроницаемым лицом информировал он друзей. И фиг поймешь, какая степень сарказма была в его словах.

Здесь уместно напомнить, что свои первые кинематографические университеты Курёхин прошел в середине 1980-х — во время записи музыки к фильму «Господин оформитель». Тогда он двигался на ощупь, на собственном примере ощутив, как в стране с могущественным кинематографом так и не было собственной школы создания музыки для кино. Ни во ВГИКе, ни в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии никто не учил будущих композиторов работать с изображением. Вся надежда была на собственную интуицию, дефицитную литературу и опыт мирового кинематографа. Курёхин, будучи прирожденным самоучкой, позиционировал себя в титрах одного из фильмов не иначе, как «конструктор музыки». Ему по-прежнему нравилось открывать новые пространства, а именно — создавать незримые диалоги между изображением и звуковым рядом.

С момента выхода «Господина оформителя» на экраны прошло всего несколько лет, а Маэстро оказался буквально завален заказами на музыку для кино. Причем предложения сыпались на Сергея не только от амбициозных дебютантов, но и от маститых режиссеров. Результатом его сотрудничества с мэтрами отечественного кинематографа стали саундтреки к «Трагедии в стиле рок» Саввы Кулиша, «Трем сестрам» Сергея Соловьева, «Тюремному романсу» и «Пьющим кровь» Евгения Татарского.

Параллельно Курёхин много работает с кинематографистами «новой питерской волны»: Сергеем Овчаровым (фильм «Оно»), Аркадием Тигаем («Лох — победитель воды»), Максимом Пежемским («Переход товарища Чкалова через Северный полюс»), Виктором Сергеевым («Любовь, предвестие печали»), Сергеем Дебижевым («Комплекс невменяемости», «Два капитана II»).

Любопытно, что темы для своих кинопроизведений Курёхин сочинял, не отвлекаясь от жизни — например, во время прогулок по городу. «Музыку Капитан писал прямо на ходу, — вспоминает художник Дмитрий Шагин. — Я помню, Сергей рассказывал мне: "Пока я еду в метро, я уже кое-что сочиняю"».

Дома Курёхин запирался в комнате, садился за инструмент и начинал импровизировать, порой — до самого утра. На крышке рояля стоял двухкассетный магнитофон, и, когда в голову Сергея приходили обрывки мелодий, он нажимал на кнопку «Запись» и фиксировал идеи на пленку. Утром мчался на «Ленфильм», где при помощи трубача Славы Гайворонского, контрабасиста Владимира Волкова и гитариста Славы Курашова превращал наброски мелодий в произведения для кино.

«Студия на "Ленфильме" была неуютная и холодная, — вспоминает Курашов. — И когда Капитан впервые пришел туда вместе со своим обаянием, то сразу же начал прыгать на месте. И только потом до меня дошло, что он разогревает помещение своей фантастической энергией».

«У Курёхина была своеобразная манера работы, — вспоминает композитор Андрей Сигле, сотрудничавший с Капитаном над саунд-дизайном фильма "Оно". — Сергей совершенно не принимал во внимание визуальный ряд. У него были определенные ощущения от фильма, и он набрасывал отдельные музыкальные темы, которые режиссер Сергей Овчаров затем расставлял самостоятельно. А финальная тема к фильму была придумана прямо на студии».

После выхода фильма «Оно» Овчаров откровенно заявил в одном из интервью: «Сергей Курёхин — это тайна, и те, кто говорят, что они его знают, заблуждаются. Его эпатаж сродни русскому уродству, когда на кабак крестишься, а на храм плюешь».

В свою очередь Курёхин как-то признавался: «Я уже сделал несколько работ, которые нельзя назвать шедеврами. Но я не считаю ошибкой участие в таких фильмах. Человеку, который пишет музыку, невозможно отвечать за конечный результат. Все-таки фильм делает режиссер».

Обсуждая с журналистами «Трагедию в стиле рок», Маэстро не ушел в привычную абстракцию, а назвал вещи своими именами.

«Я приступил к работе, когда основной материал уже был снят, — вспоминал позднее Капитан. — В итоге фильм чудовищно смонтировали… Я пытался проводить определенные темы, но Савва Кулиш не тот человек. Говорю ему, например, что этой сцене музыка сообщает новое качество, дает новое измерение. А он отвечает: "Нет! Не надо этого"».

«У меня до сих пор перед глазами стоит картина, как мы записывали музыку для "Трагедии в стиле рок", — вспоминает Сергей Летов. — Это была сцена в наркоманском притоне. Постепенно Курёхин вместо обвинительной интонации стал играть более просветленную, психоделически-позитивную мелодию. В фильме надо было наркоманов и эту коммуну обличать, а он все делал наоборот. И создал такую звуковую ткань, которая сделала это все с улыбкой сквозь слезы. Во всем вдруг стал видеться высший смысл. И Кулиш именно эту версию зарезал».

Сам Капитан в подобных неоднозначных ситуациях, как правило, пытался отшучиваться: «Когда меня спрашивают, почему я работаю с кинорежиссерами, причем с разными и совсем отличными друг от друга, я всегда говорю о том, что для меня режиссеры — это пациенты, а я как врач. Потому что желание снимать кино — это явление нездоровое».

«У Курёхина было несколько фильмов, в которых уровень музыки оказался несоизмеримо выше уровня изображения, — считает Сергей Дебижев. — Капитан никогда не шел проторенным путем и точно понимал, когда музыка должна идти вразрез с изображением, а когда подчеркивать. Это большое искусство и особое чутье, которым не может не обладать настоящий композитор. В обычном кинематографе оно не приветствуется».

В книге «Курёхин. Шкипер о Капитане» Александр Кан пишет: «К работе в кино Курёхин подходил, на мой взгляд, совершенно неразборчиво, хватался буквально за все, что предлагали, и результаты поэтому получались столь разными по качеству и по уровню. Разумеется, чаще всего это зависело от режиссера. В редчайших случаях, как это было отчасти в «Господине оформителе» и в особенности в дебижевских фильмах — «Два капитана II» и уж тем более в специально «подогнанном» под Курёхина «Комплексе невменяемости», — ему удавалось оказать решающее воздействие на саму художественную ткань фильма, стать его фактическим, а в некоторых случаях и формальным соавтором».

Напомним, что в кинокартине «Комплекс невменяемости» зрители увидели Курёхина в роли безумного профессора Гендельбаха — с сумасшедшим монологом о микрофазии, по сути являвшимся продолжением псевдонаучных телег про Ленина. Капитан делал все это легко и весело, заражая своим настроением всю съемочную бригаду.

«Мы у Курёхина записывали музыку без малейшей серьезности, — говорит Слава Курашов. — Я помню, как Капитан просто и доходчиво объяснял партитуру Костюшкину: "Миша! Музыка никому здесь на хуй не нужна! Мне нужен воздух! Смотри, здесь играем так: слоны, но без секса". И все музыканты Сергея Анатольевича прекрасно понимали».

«Курёхин не любил писать нам ноты, — вспоминает контрабасист Владимир Волков. — Он всегда напевал нам мелодию или наигрывал ее на рояле».

Познакомившись в студии «Ленфильма» с легендарным композитором Олегом Николаевичем Каравайчуком, Курёхин пропитывался от него экстравагантностью и необычным полетом фантазии. Автор музыки к множеству кинофильмов, Олег Николаевич отвечал Курёхину человеческой теплотой и неугасающим желанием делиться опытом. В разгар студийных сессий они, потеряв счет времени, могли общаться часами, доводя до ярости режиссеров, операторов и музыкантов, терпеливо ожидавших окончания этих философских бесед. На одном из своих альбомов Капитан благодарит Каравайчука за «ночные разговоры о Моцарте», и это всего лишь одна из тысячи тем, которые эти два философа могли обсуждать.

В середине 1990-х для многих экспертов стала откровением музыка Курёхина к таким кинофильмам, как «Научная секция пилотов» Андрея И, «Замок» Алексея Балабанова и «Три сестры» Сергея Соловьева. К примеру, в картине, снятой Соловьевым по мотивам чеховских произведений, Капитан взял курс на классику и разродился целой россыпью вальсов, процитировав, в частности, фрагменты оперы Гаэтано Доницетти.

«Природная чистота культурного поля Курёхина совершенно уникальна, и он доказал это мне довольно странным путем, — вспоминает режиссер Сергей Соловьев. — Когда я делал "Три сестры", то в черновой монтаж поставил много разных замечательных музыкальных фрагментов — из квартета Шостаковича, из Баха, из какого-то современного немецкого модерниста. Мне не хватало лишь маленького кусочка вальсика в сцене, где на святки приезжают ряженые. Найти что-либо подходящее никак не удавалось, и я попросил Сережу написать этот кусочек вальсика, дурацкого, циничного, вполне пригодного для его "Поп-механики". Сережа попросил показать ему картину целиком… Посмотрев, Курёхин сказал: "Я понимаю, что вы хотите в принципе от музыки в этом фильме. Дело не в вальсике. Музыку вы подобрали замечательную, но коллаж из нее ужасающе груб, даже топорен. Давайте я вам попробую сделать все то же, только приведенное к некоторому единству". И он написал всю замечательно-прекрасную музыку к моим "Трем сестрам". Он действительно сделал все, как обещал, и даже лучше, чем обещал. В его музыке все то, что по сути и звучанию мне было нужно, но написана она была уже с учетом видения живой картины. Фантастическая культурная, техническая оснащенность! Особенно я мог это почувствовать во время записи».

Нельзя не отметить, что единственной киноработой Капитана в 1990-х, за которую он получил награду, оказался фильм Дмитрия Месхиева «Над темной водой». Говорят, что в день вручения премии «Большое зеленое яблоко» у Сергея Анатольевича было просветленное настроение. И, когда журналисты задали ему вопрос про творческие планы, он с непривычной для себя серьезностью ответил, что хотел бы поработать вместе с Федерико Феллини. Подозреваю, что в этот момент мнение великого итальянского режиссера волновало Капитана в самую последнюю очередь.