Колоритные персонажи и Москва начала века: все о выставке «Свой человек. Владимир Гиляровский»

Новая большая выставка в Музее русского импрессионизма посвящена Владимиру Гиляровскому — легендарному писателю и журналисту, благодаря которому мы живо представляем Москву на рубеже XIX и XX веков с ее кипучей жизнью и разномастными обитателями. Она собрана из работ знаковых художников — есть и Кандинский, и Коровин, и Маковский — и мгновенно погружает в реалии того времени. Посмотреть экспозицию можно до 25 января, а мы собрали краткий гид по ее разделам.

Сергей Малютин, «Портрет Владимира Гиляровского», 1915

Источник: Астраханская государственная картинная галерея им. П. М. Догадина

О ВЫСТАВКЕ

«Свой человек» посвящена 170-летию со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского, «короля репортеров» и автора книг «Мои скитания» и «Москва и москвичи». Гиляровский прожил увлекательную жизнь, за которую успел побывать и бурлаком, и солдатом, и цирковым артистом, чтобы потом осесть в столице в качестве одного из лучших журналистов своего времени. Экспозиция строится фактически по его книгам: в первой части воссоздаются образы из полных приключений путешествий, во второй — Москва, которая менялась на протяжении почти полувека, пока Гиляровский в ней жил. Кураторы собрали более 200 произведений — живопись, графику, наброски, артефакты времени — художников, многих из которых Гиляровский знал лично, с кем-то дружил, а кого-то критиковал. Передвижники соседствуют здесь с авангардистами, объема и живости добавляют карикатуры для юмористических газет, а за иммерсивность отвечают инсталляции современного художника Михаила Рубанкова на тему Москвы времен Гиляровского.

Выставка «Свой человек. Владимир Гиляровский»

Источник: пресс-служба Музея русского импрессионизма

Портреты героя

Часть 1. 

Выставка начинается на втором этаже музея, где место постоянной экспозиции заняла часть по мотивам «Моих скитаний». Тут крупными мазками выписывается собственно главный герой — рассказывается о его детстве в глуши Вологодской губернии, о подростковых странствиях по городам и весям и о бесконечной смене профессий. Помочь зрителям наглядно представить деревенскую глушь, в которой жил герой, призван пейзаж Юлия Клевера, полное шалостей детство будущего писателя — «Порка» Павла Ковалевского. Гиляровский сам признавался, что в детстве учился так себе, много проказничал и постоянно получал за это нагоняи: однажды даже опрокинул ведро с лягушками на головы влюбленной парочке в парковой беседке, за что и был выпорот.

Юлий Клевер, «Лес», 1911

Источник: частное собрание, Москва

Павел Ковалевский, «Порка», 1888

Источник: Государственная Третьяковская галерея

В 16 лет, наслушавшись рассказов о странствиях своего дяди-моряка Василия Югова, Гиляровский бросил гимназию и ушел в собственные скитания. Нанялся бурлаком, потом — крючником (наемным грузчиком, который переносил тяжести при помощи большого железного крюка). Бытование рабочего люда можем наблюдать на эскизах Ильи Репина, на картинах Алексея Корина и Лидии Базановой. 

Алексей Корин, «Бурлаки», 1897

Источник: Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль»

Впоследствии Гиляровский сменил не одну профессию, побывал табунщиком в степи и даже успел пойти служить в армию, участвовал в Русско-турецкой войне (на выставке не обошлось без Василия Верещагина — представлен его «Башибузук. Албанец» 1877–1878 годов), затем, на пятый год скитаний, примкнул к цирку.

Николай Касаткин, «Театральная труппа», 1913–1924
Источник: Рязанский областной художественный музей им. И. П. Пожалостина

Сергей Иванов, «Переселенка», 1886

Источник: Государственный музей-заповедник В. Д. Поленова

В 1882-м Гиляровский наконец добрался до Москвы и устроился работать в газету, вот как он сам об этом писал: «С этого года я стал настоящим москвичом. <...> Сил, здоровья и выносливости у меня было на семерых. Усталости я не знал. Пешком пробегал иногда от Сокольников до Хамовников, с убийства на разбой, а иногда на пожар, если не успевал попасть на пожарный обоз. Трамвая тогда не было, ползала кое-где злополучная конка, которую я при экстренных случаях легко пешком перегонял, а извозчики-ваньки на дохлых клячах черепашили еще тише». Этот раздел сопровождают зарисовки карикатуриста и сотрудника различных журналов Михаила Чемоданова и небольшие картины Владимира Маковского — художника, которого, как и Гиляровского, особенно интересовала жизнь «маленьких» людей.

Михаил Чемоданов, набросок для юмористического журнала «Стрекоза», 1880-е

Источник: Государственный музей истории российской литературы им. В. И. Даля

В столице Гиляровский быстро обзавелся широким кругом знакомств. В числе его друзей оказались Александр Куприн, Федор Шаляпин, Антон Чехов. Последний как-то писал Максиму Горькому: «Гиляровский налетел на меня вихрем и сообщил, что познакомился с Вами. Очень хвалил Вас. Я знаю его уже почти 20 лет, мы с ним вместе начали в Москве нашу карьеру, и я пригляделся к нему весьма достаточно. В нем есть кое-что ноздревское, беспокойное, шумливое, но человек это простодушный, чистый сердцем, и в нем совершенно отсутствует элемент предательства, столь присущий господам газетчикам. Анекдоты рассказывает он непрерывно, носит часы с похабной панорамой и, когда бывает в ударе, показывает карточные фокусы».

Николай Кравченко, «Портрет Антона Павловича Чехова», 1895

Источник: Литературный музей Института русской литературы (Пушкинского дома) Российской академии наук, Санкт-Петербург

Старая новая Москва

Часть 2. 

Если начало выставки лепит объемный портрет героя, то вторая часть в большом пространстве на минус первом этаже — тотальное погружение в Москву его эпохи со всеми оттенками и переменами — стремительными, как переливы на мыльном пузыре. На этот эффект работает и нелинейная экспозиция, и инсталляции Михаила Рубанкова, переосмыслившего московские реалии рубежа веков. Эта часть опирается на книгу «Москва и москвичи» и рассказывает непосредственно о городе и его обитателях. При входе зрителей встречает портрет Гиляровского кисти Сергея Машкова (редкий случай, когда эту знаковую картину привезли из Астрахани), а рядом — недолюбливаемый Владимиром Алексеевичем авангард — «Москва. Синтетический город» Александры Экстер. Так с порога настраиваемся на контрасты и противоречия, через которые красной нитью проходят строчки Гиляровского, написанные в 1924: «Я сорок лет в Москве живу, я сорок лет Москву люблю».

Александра Экстер, «Москва. Синтетический город», 1914

Источник: собрание Иветы и Тамаза Манашеровых, Москва

Работа Экстер похожа на калейдоскоп, и так же выстроена экспозиция, которую можно смотреть в любом порядке, — она собирается в узор из разрозненных московских феноменов: транспорт, рынки, подворотни, трактиры и не только. Чтобы усилить настроение, картины с жанровыми сценами из кабаков перемежаются с аутентичными уличными вывесками Москвы того времени. А трактиры, между прочим, писал не только уже упомянутый Маковский, но и, например, Валентин Серов и даже Александр Дейнека.

Владимир Маковский, «В трактире», 1887

Источник: собрание «Коллекцiонеръ Клуба», Москва

Валентин Серов, «Привоз иконы в трактир», 1898

Источник: Рязанский областной художественный музей им. И. П. Пожалостина

Вывеска «Казенная винная лавка / № 105». 1900–1914

Источник: Государственный исторический музей

Гиляровский питал некоторую слабость к городским низам, «дну» со всеми его неприглядными обитателями. Среди воров и отребья у него были свои информаторы, которые помогали находить темы для острых репортажных сюжетов (а еще — возвращать друзьям подрезанные на улице кошельки). В «Москве и москвичах» «дно» города выписано особенно колоритно: «Самым страшным был выходящий с Грачевки на Цветной бульвар Малый Колосов переулок, сплошь занятый полтинными, последнего разбора публичными домами. Подъезды этих заведений, выходящие на улицу, освещались обязательным красным фонарем, а в глухих дворах ютились самые грязные тайные притоны проституции, где никаких фонарей не полагалось и где окна завешивались изнутри. Здесь жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий, и их «коты», скрывавшиеся от полиции, такие, которым даже рискованно было входить в ночлежные дома Хитровки. По ночам «коты» выходили на Цветной бульвар и на Самотёку, где их «марухи» замарьяживали пьяных. Они или приводили их в свои притоны, или их тут же раздевали следовавшие по пятам своих «дам» «коты».

Николай Синезубов, «Пейзаж — улица», 1919

Источник: Ивановский областной художественный музей

Но, конечно, писателя интересовала не только темная сторона города — свет привлекал не меньше. Притом буквально: электричество, которое в столице начали проводить в 1887 году, Гиляровского завораживало, так что несколько работ выставки посвящено как раз новым огням Москвы. Видов города тоже много — примечательно то, насколько по-разному его воспринимали художники: у Кандинского Москва будто в голубоватой дымке, у Роберта Фалька — пасмурная, с тяжелыми зимними облаками. Константин Коровин пишет гуляющих на бульваре, Алексей Боголюбов — живописные окраины, которые уже скоро примкнут к городу.

Роберт Фальк, «Городская площадь зимой»

1905. Источник: музей «Новый Иерусалим», Истра

Василий Кандинский, «Зимний день. Смоленский бульвар», ок.

1916. Источник: Государственная Третьяковская галерея

Есть тут кипучая суматоха рынков, много транспорта — от конок до трамваев, студенческая кутерьма и самая обычная повседневная жизнь. То мальчик продает яблоки с лотка на картине Лидии Чичаговой, то старик портной на холсте Александра Киселёва штопает пальто, пока кошечка играет с клубком ниток. Такие живые бытовые сцены помогают прочувствовать во всем объеме ту Москву, которую и полюбил Гиляровский.

Лидия Чичагова, «Продавец яблок», 1883

Источник: Нижнетагильский музей изобразительных искусств

Александр Киселёв, «Портной и кошечка», 1890-е

Источник: Раменский историко-художественный музей

При всей своей любви к старой Москве Гиляровский приветствовал Москву новую. Во втором издании «Москвы и москвичей» 1935 года он писал: «На пестром фоне хорошо знакомого мне прошлого, где уже умирающего, где окончательно исчезнувшего, я вижу растущую не по дням, а по часам новую Москву. Она ширится, стремится вверх и вниз, в неведомую доселе стратосферу и в подземные глубины метро, освещенные электричеством, сверкающие мрамором чудесных зал». Александр Лабас и Аристарх Лентулов уловили эти веяния в своей динамичной живописи. Технологические новшества писатель горячо любил — этому посвящен отдельный спецпроект на третьем этаже музея, созданный совместно с Политехническим музеем и Яндексом. Здесь наодим технику рубежа веков — от граммофонов и телеграфных аппаратов до моделей велосипедов, распространенных тогда в столице. Как знаем, чем дальше, тем стремительнее менялся город, выставка же дает возможность оглянуться на век назад и ненадолго замедлиться, погрузившись в воспоминания, — это особенно ценно.

Александр Лабас, «Городская площадь», 1926

Источник: Пермская государственная художественная галерея

Аппарат телеграфный Морзе конструкции В. А. Ухи

Источник: Политехнический музей