Демиург XX века: кто такой Сергей Конёнков и зачем смотреть выставку работ художника в Нижнем Новгороде

Выставку «Сергей Конёнков. XX век», один из самых ожидаемых художественных проектов этого лета, создали РОСИЗО совместно с Нижегородским государственным художественным музеем. Экспозиция развернулась в арт-пространстве Пакгауза, чтобы заново открыть для современного зрителя фигуру, которая когда-то стояла наравне с Малевичем, Роденом и Архипенко. Сергей Конёнков — не просто скульптор, но творец эпохальный, обладавший внутренней философией и видением, выходящими далеко за рамки пластической формы. В этом проекте он предстает как провидец, демиург, мистик и символист.

Сергей Тимофеевич Конёнков (1874–1971) прожил почти сто лет и оказался свидетелем — а нередко и участником — всех катастроф, побед и трансформаций XX века. Он родился на Смоленщине, учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а затем — в Академии художеств, откуда, как вспоминал позже, его чуть не выгнали за отказ копировать античную классику. Уже тогда он бросал вызов традициям. В начале века Конёнков активно выставлялся на авангардных салонах, сблизился с поэтами Серебряного века, приветствовал революцию, преподавал во ВХУТЕМАСе и даже входил в комиссию по монументальной пропаганде. Его работы украшали улицы Москвы и Петербурга, а позже он уехал в США, где прожил почти два десятилетия, подружился с Альбертом Эйнштейном и частью интеллектуальной элиты Нью-Йорка.

Выставка в Нижнем Новгороде показывает Конёнкова не как «одного из», а как уникального художника, существовавшего на пересечении эпох, религий, философий и художественных систем. Экспозицию условно можно разделить на три ключевых смысловых блока.

Религия

Конёнков размышляет не только о христианстве, но и о библейских архетипах в самом широком смысле. Скульптуры «Сын человеческий», «Пророк», «Демон» — не иллюстрации, а пластические откровения. В них — и мука поиска, и надежда на искупление, и личная мистическая одержимость художника.

Власть

Этот блок показывает, как Конёнков работает с образом героического и политического. Здесь есть и революционные фигуры вроде «Матроса с крейсера "Громобой"», и аллюзии на мифологизированных вождей. Примечательно, что и портреты властных фигур у художника сохраняют духовное напряжение — он всегда говорит не о силе, а о внутренней борьбе.

Язычество и женское начало

Творец питал глубокий интерес к дохристианским образам — древнеславянским, мифологическим, эротическим. Он писал о силе природы и первобытного инстинкта как о спасении от технократического разума. Его женские образы — не декоративные, а гедонистические и ритуальные.

Особое место на выставке занимают космогонические карты Конёнкова — малоизвестная, но важнейшая часть его наследия. Это не совсем скульптура, а скорее визуальная философия. Художник создавал композиции, где библейские тексты, знаки, линии и топографические фрагменты складывались в сложную картину мироздания. Эти карты будто послания будущим поколениям от человека, понявшего, как устроен космос внутри души.