Грани памяти и утопии: что смотреть на выставке Homines Novi в A-House — выбор BURO.

В рамках Биеннале частных коллекций архитектор и культуролог Мария Фильштинская впервые покажет публике свое собрание в формате выставки Homines Novi в пространстве A–House. Среди работ в экспозиции — произведения арт-группы «Провмыза» — художников года по версии Cosmoscow 2025, а также Джины Соден, Фила Штерна, Владимира Лагранжа и других мастеров. Выбрали пять произведений и рассказываем, почему именно они стали фаворитами.

В серии Incremento, частью которой стала работа Quattro, британская художница Джина Соден исследует архитектурную память, отсылая к больницам, детским лагерям и казино, оставленным наедине со временем. «Эти разрушающиеся здания — идеальный холст для воображения, для создания историй, иногда далеких от их реального прошлого. Они напоминают нам, что ничто не вечно: даже самые впечатляющие сооружения со временем превращаются в руины», — говорит Соден. Характерная для ее языка одноточечная перспектива усиливает монументальность пространства, а насыщенные цвета создают ощущение световой живописи. Ее работа — это не документ времени, а способ говорить о цикличности, ведь там, где функциональность умирает, рождается пространство для созерцания.

Редкий кадр со съемочной площадки — звезда «Вестсайдской истории» Рита Морено на репетиции культового танцевального номера Джерома Роббинса, где балет сталкивается с уличной пластикой. «Анита — роль всей моей жизни», — позже скажет Морено. Фил Стерн, фотограф-ветеран Второй мировой и хроникер Голливуда, снимал ее не как актрису, а как человека — в движении, в сосредоточении, в моменте становления. Его метод — быть «в нужное время в нужном месте» — позволил запечатлеть не фасад, а суть.

«Я просто скромный папарацци», — говорил он, но каждый его снимок — кино внутри кадра.

Рукописная интерпретация фотографии как способ вернуть себе собственное изображение. Анна Афонина работает с памятью, распадающейся на фрагменты, и с образом, который постоянно ускользает. «Я делаю из найденного фото автопортрет, присваивая взгляд через перерисовывание. Этот процесс уходит от фиксированной репрезентации. Важным становится само состояние поиска, когда взгляд задерживается на деталях, которые раньше ускользали», — рассказывает художница. Каждый шаг в этом процессе — попытка вернуться к себе, которая все больше расщепляет целостность. Афонина рассматривает идентичность как движущуюся мишень и находит язык для ее мимолетных очертаний.

Париж, 1964 год. Молодой советский фотограф Владимир Лагранж попадает в столицу своих предков и снимает повседневную жизнь с восторженной ясностью. «И вот я, беспартийный, да еще с такой фамилией, оказался в стране своих предков. Память о Франции выразилась в моих фотографиях. Сон кончился. За одну ночь я отпечатал более двухсот снимков», — вспоминал он. Его снимки как светлый инцидент в официальной фотографии того времени. Лиричный репортаж, которому тогда не нашлось места в советской прессе, оказался хроникой наивного восторга и живого взгляда, чуждого идеологическим шаблонам.

В основе этой серии — техника «кипящей печати»: бумагу опускают в раствор, где хаос химии оставляет след. В 2025 году художники увеличивают старые матрицы, превращая случайность в масштабное зрительное переживание. «Это вещество — одновременно рамка, граница и химический состав, который… приводит все к состоянию ноль-игры, к болезненному чувству сопротивления изображения и материала», — пишет искусствовед Карина Караева. Название серии — отсылка к повести Платонова, где наивная вера в утопию приводит к катастрофе. Здесь же — визуальный архив иллюзий, которых мы все еще держимся.

Выставка открыта в пространстве A–House с 25 июля по 24 августа.